Весна — легкий коктейль из мыслей
в голове, с едва слышной легкой
и терпкой ноткой надежды… на
любовь.

   Сегодня, выйдя на улицу из дома, я поняла, что зиме пришёл конец. Настала весна! Кажется, ещё вчера снег скрипел под ногами, а сегодня солнышко слепит глаза. Моя знакомая ворона ("Привет, проныра"), выползла из своего зимнего укрытия и активно строит гнездо из сухих веток на верхушке лиственницы.
   Весна пришла и в моё сердце. Сегодня я с трудом дождалась окончания рабочего дня, и сейчас лечу домой, не замечая под ногами ни луж, ни грязи.

   Вчера в одной из социальных сетей я наткнулась на страничку Владислава Полака. Как давно я его не видела. Лет семь — точно, а, может, и больше...
   ***

   Мне исполнилось двенадцать, когда мы с ним познакомились.

   В тот день моросил противный осенний дождь. От музыкальной школы до нашего дома три остановки на автобусе, но одна очень длинная — через лог. Мать, как всегда, не оставила мне денег на проезд, и я промокла до нитки, а дома — никого. Мы только переехали в новую квартиру, и отец вот уже который день, забывал сделать дубликаты ключей для меня. Вздохнув, я залезла на подоконник и задумалась, глядя как дождевые капли, падая, растворяются в грязных лужах на асфальте, и вздрогнула, когда услышала за спиной:

— Привет. Ты, наверное, наша новая соседка из тридцать седьмой.

   Я оглянулась. На площадке перед лифтом стоял парень. Длинный, неуклюжий подросток в плаще-дождевике. Я молча кивнула.

— А чего тут сидишь, ключей нет?

   Я опять кивнула, а парень со смешком предложил:

— Пойдём к нам. Отогреешься, а то, вон, язык уже не работает.

   Я хотела отказаться. Мать мне строго-настрого запретила общаться с незнакомыми людьми, а уж заходить в чужую квартиру: ни-ни! Я закашлялась и отрицательно замотала головой, но сосед взял мой портфель и повторил:

— Пошли-пошли. У меня бабушка пирогов с капустой напекла. Чаем тебя напою горячим.

   Я поплелась за ним. Ну, не отбирать же у него свой портфель.

   Войдя в квартиру, я первым делом спросила, где его бабушка.

— Ага! Язык заработал! — засмеялся сосед и добавил, снимая грязную обувь и дождевик: — Бабуля к приятельнице уехала. У них сегодня "девичник". Да ты не бойся, я тебя не съем. Раздевайся и проходи. Ой. Ты же мокрая, как лягушка, — он куда-то убежал и вернулся, держа в руках махровый халат и полотенце. — Переодевайся. А твою одежду я повешу на змеевик в ванной — она быстро высохнет.

   В квартире было тепло и уютно, пахло пирогами и борщом. Я успокоилась и, переодевшись в огромный, не по размеру халат, вышла на кухню.

— Ты в этом халате как Филиппок, — хмыкнул парень. — Меня Владислав зовут. Можно просто Влад. А тебя?

— Филиппа, — пробормотала я смущённо.

   Моё имя мне не нравилось. Оно всегда служило поводом для насмешек. Как только меня не называли: и Липа и Филя, а теперь ещё и Филиппок приклеится. Я с вызовом посмотрела на соседа, предупреждая насмешки. Но тот совершенно серьёзно заявил:

— Значит, я почти угадал. Какое у тебя имя красивое и редкое. Филиппа, — повторил он моё имя так, что даже я перестала сомневаться, что имя красивое, и добавил: — Вот и познакомились. Быстро мой руки, и — за стол.

   Мы ели борщ на уютной кухне, пили чай с пирогами. А потом Влад отвёл меня в свою комнату…

Такого бардака, как у него я никогда не видела!

   Стол завален железками, какими-то проводками, огрызками яблок, скомканными бумажками. На кресле, на стульях, на кровати разбросаны рубашки, носки, тетрадки.

— А тебя мама не ругает?

— За что? — не понял сосед.

— За такой беспорядок.

— Это же моя комната, — искренне удивился Влад, сгрёб в охапку всё, что лежало на кресле, и, сбросив это кучей на кровать, махнул рукой: — Садись. Можешь прямо с ногами.

   Я залезла в огромное и уютное кресло и огляделась:

— А что ты делаешь?

— У приятеля комп сломался. Вот — чиню.

— И что? Починишь?

— Даже не сомневайся, Филиппок. Обязательно починю. Хочешь что-нибудь посмотреть по телику?

   Я кивнула. Влад включил телевизор, висящий на противоположной стене, а сам принялся копаться в груде металла. Показывали фильм-сказку, под неё я и заснула. Разбудил меня тихий шёпот: "А я голову ломаю, чьи это вещи в ванной висят?" — "Тш-шш, бабуля. Не видишь, спит человек", — "Ты хоть покормил человека-то?" — "Обижаешь, бабуля".

   ***

   С тех пор я стала частым гостем у Полаков. Отец Влада приходил с работы очень поздно, мать, вообще, неделями не бывала дома — моталась по командировкам. В квартире постоянно находились только Влад и его бабушка. К бабе Кате очень подходил тот анекдот, помните, когда первая фраза, которую выучил иностранец, приехав в Россию к своей девушке, стала: "Бабушка, еды больше не надо". Казалось, единственная задача бабы Кати — накормить своего внука, а когда появилась я, то и меня заодно. Но именно о такой бабушке я мечтала всю жизнь. Она вся лучилась добротой. И я завидовала Владу. У него была полноценная и дружная семья. А у меня…

   Разве можно назвать семьёй сообщество совершенно чужих друг другу людей. Никогда не понимала и сейчас не понимаю, зачем сохранять семью "ради детей". Разве детям лучше, когда родители давно разлюбили друг друга, а дети лишь неприятное напоминание об их "загубленной" молодости.

   Я не помню свою мать с улыбкой на лице. Всегда растрёпанная, в застиранном халате, с сигаретой в зубах, и всегда чем-то недовольная. "Ну, где можно было так изгваздаться. Сухо на улице, а у тебя брюки по колено в грязи!" — кричала она на отца. "Пока двойку по алгебре не исправишь — гулять не пойдёшь", — это брату. И мне доставалось: "Непутёвая. Вся в отца". Что не сделаю, всё не так. Не было случая, чтобы мать когда-то меня или брата похвалила. Брат прекрасно рисовал. Какие у него получались пейзажи: яркие, сочные краски, точные мазки. Но мать называла его рисунки никому не нужной мазнёй и заставляла заниматься математикой: "Вот что тебе в жизни пригодится". А потом силой вынудила его поступить в университет — на экономический.

   А отец всегда жил для себя. Небольшую часть денег отдавал матери, а остальное оставлял себе. И от нас с братом откупался деньгами. Бывало, погладит по голове, вздохнёт и подсунет десятку, а то и пятьдесят рублей.

   Но больше всего меня изводили ссоры между родителями.

   Ссоры проходили по одному и тому же сценарию. Сначала мать на кухне ворчала "бу-бу-бу", потом начинала чем-нибудь греметь, громко топать, хлопать дверями. Отец первое время молчал, но мать не успокаивалась до тех пор, пока не втягивала его в свою круговерть! И летела на пол, ни в чём не повинная, посуда, крики матери становились всё громче и громче, перерастая в визг и … апофеоз ссоры: отец, схватив плащ или пальто, убегал из дома, хлопнув дверью. Напивался, и, придя домой за полночь, обязательно заваливался на диван в грязных ботинках.

   Во время ссор родителей я запиралась в своей комнате, а когда появился Влад — стала сбегать к нему.

— Что, Филиппок, опять твои ругаются?

— Ага, — вздыхала я удручённо.

   У Влада я засиживалась допоздна. Смотрела телевизор, слушала музыку. Или просто следила, как Влад возится со своими железками. Иногда брала с собой домашнее задание и в спокойной обстановке готовила уроки, и если что-то не понимала в школьной программе, Влад доходчиво объяснял мне самые сложные задания. У меня даже успеваемость повысилась.

   Но через три года у Влада умер от рака отец. Тётя Лена не смогла жить там, где всё напоминало ей о муже и они переехали.

   ***

   Последний раз я виделась с Владом летом, после окончания десятого класса.

   Я сидела дома и учила историю, когда соседка принесла толстый конверт — это тёте Лене на старый адрес пришло письмо. Я вызвалась отвезти его Полакам. Хоть какое-то развлечение. За окном — лето, солнышко, птички поют. Красота! А я зубрю знаменательные даты от крещения Руси до перестройки. Без Влада учёба у меня не клеилась, и троек в аттестате не появилось только благодаря скандалу, который мать закатила в школе, и мне дали возможность пересдать их за лето.

   Наслаждаясь, выпавшей на мою долю, свободой, я, не спеша, преодолела три квартала, пулей взбежала на четвёртый этаж и позвонила в знакомую квартиру. Дверь открыл парень, в котором я с трудом узнала своего друга. Влад произвёл на меня удручающее впечатление — лохматый, небритый, с красными глазами. Спортивные штаны, вытянутые на коленках, безразмерная футболка непонятного цвета.

— Филиппок? — удивился он, увидев меня. — Проходи.

— Да я ненадолго. Маме твоей какое-то письмо пришло. Вот — принесла.

— Мама в Бухаресте, в командировке. Завтра должна прилететь. Да ты проходи. Чай будешь?

— С пирогами?

— Что? — растерялся Влад. — А-аа… Нет. Бабуля совсем плоха. Её парализовало. Сидит целый день в кресле. Хочешь её увидеть? Она будет тебе очень рада.

   Баба Катя меня сразу узнала, замычала, оживилась.

— Вот, — Влад заботливо поправил у бабушки плед и поставил перед ней маркерную доску, — бабуля тебе вопросы будет писать. У неё правая рука — рабочая. Мы с ней всегда так общаемся.

   Я посидела немного рядом с бабой Катей. Рассказала о себе, об учёбе, о матери, о соседях.

   С тех пор мы с Владом больше не виделись. Несколько раз после этой встречи я заходила к ним, но мне ни разу никто не открыл. Да и желание матери видеть дочь медалисткой совсем лишило меня свободного времени.

   Непрекращающиеся ссоры родителей и постоянное давление со стороны матери, вынудили меня, окончив школу, уехать поступать в университет в другой город. Неважно – куда, лишь бы подальше от дома. На последнем курсе в университете постоянно крутились директора школ, набирающие учителей. Один из них соблазнял девчонок прелестями жизни в небольшом военном городке. Перспектива возвращаться к отцу с матерью не радовала, и я поддалась на уговоры.

   ***

   Вчера я написала Владу письмо. Одну единственную фразу: "Прага – город нашей мечты" и подпись: Филиппок.

   Прага — это наша с ним детская мечта. У Влада был старинный, ещё дедовский, путеводитель по Праге с картой и красочными фотографиями и мы с ним любили "путешествовать" по городу: сады Валленштейна, Карлов мост, Староместская площадь.

   С большим трудом я дождалась окончания рабочего дня и, прибежав домой, с нетерпением включила компьютер и прочитала ответ: "Филлипок! Это, правда, ты? Как здорово, что ты нашлась! Я в прошлом году заезжал к вам, но твоя мама сказала, что знать не знает, где ты".

   Конечно. Моя мать на меня сердится. Считает, что я её бросила. Нужно отца спрашивать — он всё обо мне знает. Даже в гости один раз приезжал.

"Я искал тебя в соцсетях, но не нашёл", — продолжал Влад.

   Не мудрено. В соцсетях у меня другое имя.

"Как ты живёшь и, главное, где и с КЕМ? Как родители? Как Димка поживает? Одним словом, пиши. Мне всё про тебя интересно", — закончил Влад.

   Я села за комп и набила ответ: "Я тоже рада, что нашла тебя. Живу я в маленьком военном городке. Работаю в школе. Учу детей английскому. У родителей всё по-прежнему. Димки уже пять лет, как нет в живых" и нажала: "Отправить".

   Влад оказался в сети, и я сразу получила ответ: "Прости. Я не знал. Что с ним случилось?"

"Погиб…" — ну, не писать же, что мой брат умер от передоза. Мать слишком опекала его и, попав в вольную институтскую среду, ощутив свободу, он пустился во все тяжкие. Гонки на мотоциклах, девочки, наркотики.

"Ты не написала, с кем живёшь? У тебя есть мужчина? Муж? Дети?"

"Нет…", — что ещё добавить?

   Ответ пришёл с солидной задержкой. Я уже собиралась отключиться, когда запиликало.

"Я хочу тебя видеть. У тебя ведь отпуск — летом, как у всех учителей?"

"Да, летом. Но, Влад… Столько лет прошло. Я изменилась. Стала другой".

"Вот я и хочу посмотреть, какой ты стала. Я теперь живу в Кладно — это недалеко от Праги. Ты же хотела побывать в Праге. Приезжай в гости. Я вышлю тебе приглашение".

   От волнения у меня перехватило дыхание. Влад живёт в Чехии! И хочет, чтоб я к нему приехала! Неужели, исполнится моя давняя детская мечта?

   Возбуждённая, я долго не могла заснуть, ворочаясь в кровати. Воспоминания лавиной нахлынули на меня.

   Что бы мне запомнилось из детства, если б не Влад? Ругань родителей и придирки матери? Мой родной брат стеснялся меня. Если мы шли с ним куда-нибудь вместе, он велел мне идти от него подальше. А Влад таскал меня везде: в кино, на каток, на спортивные соревнования. Брал меня с собой на дачу, в лес за грибами, на рыбалку.

— Знакомьтесь, это Филиппок, — обычно представлял он меня своим друзьям.

   В его устах Филиппок звучало как-то по-доброму, не обидно и я привыкла.

   ***

   Три месяца для меня пролетели, как один миг. Все мысли были только о предстоящей поездке, о Владе, о нашей с ним встрече. Мне хотелось произвести впечатление на друга.

   Я скачала в интернете русско-чешский разговорник и изучала чешский. Купила различных тканей и шила себе наряды. Я экономила каждую копейку — копила на поездку. Собиралась ехать поездом. Так дольше, но — дешевле. Только Влад меня опередил — прислал приглашение и билет на самолёт.

   И вот — я лечу! Подо мной белоснежная пена облаков. Моя мечта приближается ко мне со скоростью одна тысяча километров в час.

— Уважаемые пассажиры! Наш самолёт идёт на посадку. Пристегните ремни.

   Я вышла из самолёта, прошла таможенный контроль, дождалась чемодан, вгляделась в толпу встречающих и… О, ужас! Я не увидела знакомого лица.

   Вдруг от толпы отделился мужчина. Высокий, с приятным лицом, одетый в джинсы и светлую рубашку с коротким рукавом. Он помахал рукой и быстрым шагом приблизился ко мне:

— Филиппок!

— Влад?

— Не узнала? — Влад рассмеялся. — Ты тоже изменилась. Стала такая красавица! Только в глазах какая-то грустинка появилась, — он, как в детстве, щёлкнул меня по носу, потом взял мой чемодан и повёл к машине.

— Не возражаешь, если мы сначала ко мне? Прагу я тебе покажу позже.

   Я кивнула.

   В дороге мы перебросились парой незначительных фраз, а потом Влад включил магнитолу и женский голос запел на чешском о любви, о нежности и о печали.

   Остановились мы около двухэтажного особняка. Влад помог мне вылезти из машины, и, подхватив мой чемодан, повёл внутрь. Мы поднялись на второй этаж, где, открыв одну из дверей, он произнёс:

— Это твои комнаты, Филиппок. Располагайся. Налево — ванная и туалет. Направо — спальня.

   Оставшись одна, я осмотрелась и поняла смысл слов "твои комнаты". Всё оказалось выдержано в моих любимых жёлто-зелёных тонах: мебель, шторы, стены, а в проёме между окном и дверью висела увеличенная фотография, где я стою вполоборота, а позади меня — поляна жёлтых одуванчиков.

   Сюрпризы ожидали меня и дальше. На стенах спальни висело с десяток моих фотографий, несколько стояло на комоде, даже на зеркале изящными линиями был изображён мой силуэт.

   В комоде, кроме полотенец, я обнаружила постельное бельё и разные женские штучки: фен, бигуди, маникюрный набор и многое другое, а на полочке в ванной — огромное количество баночек, флакончиков, тюбиков. Приняв душ, я вытащила вещи из чемодана, разложив и развесив их в шкафу, высушила волосы, и, переодевшись в лёгкие брючки и топик, спустилась вниз.

   В гостиной играла тихая музыка, стоял стол, накрытый на двоих. Вошёл Влад, неся в одной руке блюдо с жареным мясом, а в другой кувшин с соком.

— Надеюсь, ты не сидишь на диете, — произнёс он, расставляя всё на столе, — а то Джия наготовила, как на Маланьину свадьбу.

   После сытного ужина мы переместились в удобные кресла и проговорили весь вечер. Мы говорили обо всём. Смеялись, вспоминая весёлые истории из детства. Я рассказала о своих родителях. Отец с матерью так и не развелись. Живут в одной квартире, но в разных комнатах. Каждый сам по себе: сам себе готовит, сам на себя стирает. Упомянула о брате, который так и не стал мне родным человеком. Когда я была маленькая — он меня сторонился, а потом ему уже на всё стало наплевать, кроме наркотиков.

   Влад сообщил, что его мама живёт теперь в Канаде и всё так же мотается по командировкам. Она так и не вышла замуж. Работа заменила ей и семью и друзей.

   Мы разошлись далеко за полночь, договорившись, что завтра поедем в Прагу.

   ***

   Укутавшись в тёплое пуховое одеяло, я долго не могла уснуть, перебирая мысленно события сегодняшнего дня. Каким Влад стал красивым мужчиной! Высокий, представительный, стильный, уверенный в себе. От него веяло мужественностью и надёжностью. В него нельзя было не влюбиться.
А я? Я ведь готовилась к встрече. Посетила СПА-салон, парикмахерскую, косметолога, визажиста и, может быть, изменилась чуть-чуть внешне, но в душе так и осталась наивной и стеснительной дурочкой, оторванной от жизни.

   Я ворочалась в постели, уговаривая себя уснуть. Меня бил озноб, но я решила, что это из-за массы новых впечатлений и множества вопросов, которые я так и не решилась задать Владу. Есть ли у него подружка? И кто такая Джия? Где он работает? И кому принадлежит этот дом?

   Наутро я еле-еле встала с постели. Болело горло. Ломило суставы. Раскалывалась голова. Во всём теле ощущался такой жар, что казалось: вот-вот закипит кровь. Я с трудом спустилась на первый этаж. Увидев меня, Влад ахнул, подхватил на руки:

— Господи, Филиппок, ты же горячая, как печка. Поездка в Прагу откладывается. Сейчас вызову врача, а пока — в кровать.

   Последующие полчаса Влад развил бурную деятельность: смерил мне температуру, напоил морсом, положил на лоб компресс. Потом пришёл врач — худой, длинный мужчина с очень добрыми глазами и бархатным, грудным голосом. Мне прописали покой, постельный режим, обильное питьё и свежий воздух.

   Проболела я три дня. Влад ухаживал за мной. Поил лекарствами, морсом и чаем с мятой или лимоном. Сидел рядом со мной на террасе, развлекая разговорами. Через три дня я проснулась вполне здоровой. Температура спала. Из кухни неслись восхитительные ароматы. Я поняла, что ужасно голодная и спустилась вниз.

   К моему сожалению, вместо Влада на кухне орудовала незнакомая, довольно молодая и очень симпатичная китаянка. Я почувствовала укол ревности. Увидев меня, она засуетилась:

— Фильипа, тьебе ушэ хорошо? Можно ждать в комната. Тьебе лучше не идти. Надо сесть. Я принесу еда там.

— А где Влад? — спросила я, опешившая от её напора.

— Влад? — переспросила женщина, удивлённо на меня посмотрев, потом всплеснула руками: — А-аа. Господин Полак. Он ушла. Работа. Срочно. Скоро идти. Я — Джия, — представилась она, а потом разразилась длинной тирадой, из которой я с трудом поняла, что она работает у господина Полака экономкой, горничной и кухаркой.

— Всего по маленко. Я пльохо говорить по русский, — добавила она.

   Перемежая русские, чешские и английские слова, мы немного поговорили. Потом Джия ушла убираться в комнатах, а я переместилась на террасу, где и нашёл меня, вернувшийся с работы, Влад.

— Тебе уже лучше, Филиппок? Это здорово. Тогда можно совершить небольшую прогулку по городу.

   Джия ушла, и мы, пообедав, немного погуляли по городу. А на следующий день Влад повёз меня в окрестности Кладно на руины городища Будеч. Гуляя по разрушенному городу, я не заметила, что наши с Владом пути разошлись, и я оказалась на небольшой каменной стене, возвышавшейся над землёй метра на полтора, а Влад — внизу. Оглянулась назад и растерялась, оказавшись перед выбором. Идти назад — далеко, прыгать — страшно. Я уже решила возвратиться, когда Влад протянул руки и произнёс:

— Прыгай. Я поймаю.

   И я прыгнула. Влад поймал меня, но отпускать не спешил. Стиснутая в кольцо его сильными руками, я подняла глаза, и встретилась с его серьёзным и прожигающим насквозь взглядом. Я не успела ничего сказать или подумать, как наши губы встретились. Поцелуй опьянил меня. Мне казалось, что душа меня покинула, и я превратилась в тряпичную куклу. Отпусти меня сейчас и я упаду на землю, сложившись, как марионетка. Поцелуй всё длился и длился, а Влад всё сильнее и сильнее прижимал меня к себе, будто чувствуя моё состояние.

   Когда мы оторвались друг от друга, я долго не могла прийти в себя, нежась в его тёплых и сильных объятьях, чувствуя биение его сердца. Сколько времени мы так простояли, я не знаю. Но всё имеет свойство заканчиваться. Закончились и эти волшебные минуты. Мы поехали домой.

   Весь остаток дня я смущалась, разговаривала вполголоса, односложными фразами, стесняясь смотреть Владу в глаза.

   Ночью, в кровати я долго ворочалась, не могла уснуть и, наверное, ждала Влада. Но он не пришёл.

   Ещё три дня мы ездили на природу, гуляли по городу, но Влад вёл себя так, как будто и не было того поцелуя. Он был вежлив, корректен и обходителен, рассказывал мне историю Кладно, показывал различные достопримечательности: ратушу, чумной столб, замок в стиле барокко. Иногда брал меня за руку, даже обнимал, но как-то по-дружески, как в детстве, и больше не делал попыток меня поцеловать.

   ***

   Через три дня Влад решил, что я смогу вынести поездку в Прагу.

   Двадцать минут — и мы в городе моей мечты.

   Оставив машину недалеко от Пражского града, мы пошли пешком к Влтаве. Мы восхищались видом черепичных крыш со смотровой площадки восточных ворот Пражского Града и любовались старыми фонарями. Мы ходили по вековым мостовым и катались на пражских трамваях. Мы пересекли Влтаву множество раз по великолепным каменным и стальным мостам. Храм Лорета, Королевский дворец, Тынский костел, Собор Святого Вита, здание ратуши с астрономическими часами. Я пропиталась духом Праги. Мне хотелось побывать везде, и к вечеру я уже еле передвигала ноги. Влад, посмотрев на меня, остановился в маленьком уютном кафе и заявил, что завтра составит план посещения музеев и парков, и больше не позволит мне так безжалостно эксплуатировать свои ноги.

   Следующий день пришлось пропустить. Мои ноги действительно не выдержали вчерашнего марафона и отказывались сгибаться и разгибаться. И мы с Владом весь день просидели дома. Смотрели фильмы. Читали книги. Дурачились. Мне хотелось прижаться к нему, ощутить тепло его тела, но я так и не решилась сделать первый шаг.

   Вторая неделя пролетела так же незаметно, как и первая. И с каждым прожитым мгновением я понимала, что эта сказка, подаренная мне Владом, скоро закончится.

   Ночами, лёжа в кровати, я ругала себя за своё поведение, уговаривала себя сказать ему, что… люблю. Да. Я влюбилась. Окончательно и бесповоротно. Но утром я вела себя по-прежнему: соблюдая дистанцию. Мысль, что могу быть неправильно понята, сдерживала меня. Как доказать Владу, что я полюбила его самого, а не его положение и его богатство?

   ***

   И вот — последний день. Собранный чемодан, набитый, в дополнение к моим вещам, под завязку подарками и сувенирами, стоит у двери, а мы с Владом завтракаем в полной тишине. Так же молча мы грузимся в автомобиль и едем в аэропорт. В аэропорту, пока не объявили регистрацию, стоим, не глядя друг на друга, будто чужие.

— Пиши, — произносит Влад.

   Я киваю. Я не могу говорить, еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься. В горле — комок. Одно слово — и плотину прорвёт.

   Объявили регистрацию на мой рейс. Я хватаю чемодан и бегом направляюсь к регистрационной стойке.

   ***

   До самого дома я проплакала. Слёзы сами собой катились у меня по щекам. Я их не замечала. Я ничего не замечала вокруг, ничего не слышала. Как добралась до дому – не помню. Войдя в квартиру, я, первым делом, включила комп. Более двухсот непрочитанных сообщений от моих друзей и одно – от Влада. Сердце бешено забилось в груди. Дрожащими пальцами открыла письмо.

   "Любимая! Прости меня. Что молчал две недели и не открыл своих чувств. Боялся, что не смогу от тебя услышать отказ. Ты – моя далёкая звезда, мой неисполненный романс. Сколько лет я грезил тобой, мечтал о нашей встрече. Помнишь, как ты пришла к нам на Сибирскую. Письмо принесла для мамы. Забыла, наверное. А я помню каждое мгновение, каждый твой шаг, каждый твой жест, каждое твоё слово. Потому что эта встреча дала мне такого пинка, как ничто более в жизни. Бабуля тогда написала мне на доске: "Какая девушка выросла. Не упусти!" Я и сам видел, какая ты стала красавица. А я? Ну и видок у меня был! Не поверишь, но именно после этой встречи с тобой я стал задумываться о смысле своего существования и о том, чего я хочу достичь в жизни. Я понял, что люблю тебя и решил обязательно добиться твоей любви. Только судьба внесла свои коррективы. Умерла бабуля. Похороны. Потом проблемы с мамой. Она попала в аварию и долго не могла ходить. Потом диплом. Когда я пришёл к тебе, ты уже куда-то уехала и твоя мама не захотела мне ничего рассказывать. Вскоре меня пригласили работать в Кладно. Я уехал, но продолжал искать тебя. И вот – нашёл. И не хочу потерять. Выходи за меня замуж. Понимаю, что это не очень оригинальное предложение – по интернету. Ты достойна лучшего. Море цветов, свечи и меня – коленопреклонённого пред тобой. Но, обещаю, что у тебя всё это будет! Только скажи мне: да!"

   Я заплакала, но теперь от счастья. Моё сердце пело. Не замечая слёз, я написала заявление "по собственному желанию", купила по интернету билет на самолёт до Праги и только потом набила ответ Владу: "Да, конечно, да! Я согласна. Люблю. Скучаю. Прилечу через две недели. Встречай". Я уже не сомневалась, что буду понята правильно.