Пришла осень, тёплая, немного хмурая, но без дождей...
-Эх, Женька, Женька, что же ты творишь? Ты соображаешь, как жить дальше будешь? А нам-то как людям в глаза смотреть? – причитала Людмила, как-то неестественно громко рыдая.
Сын слушал мать молча, застыв взглядом на красивой её руке, то и дело поправлявшей спадающие на высокий лоб густые русые волосы…
***
Людмила была счастлива в браке: муж заботливый, сыновья в жизни определились. Старший, Геннадий, после политеха вместе с мужем ездил работать на север, а младший вместе с ней - в поликлинике и в стационаре. Она – терапевтом, а Евгений Иванович – хирургом. Второй год работал. Умница. Гордилась.
Людмилу Борисовна была знающим своё дело врачом. Её любили, уважали и коллеги, и пациенты.
Высокая, статная, с красивыми волосами, открытым добрым взглядом, неторопливой речью, она у всех вызывала доверие. Те, с кем общалась, всегда ощущали надёжность и порядочность во всём, что говорила или делала.
В небольшом городке Людмила была достаточно известным человеком. Как опытный врач-терапевт многих поставила на ноги. Её ценили, дорожили мнением.
Дома она всегда дружила со своими любимыми мужчинами, тремя богатырями, которых понимала, уважала их жизненные позиции. В семье ссорились редко. Жили интересно: всех объединяли спорт, книги, летние путешествия, любовь к фотографии и киносъёмкам.
С Иваном Петровичем во всём совпали со дня знакомства. Замуж в двадцать лет вышла и ни одного дня не жалела об этом. Сыновья-погодки всегда радовали. Повезло! И за что ей такая награда! Никогда и никому Людмила не хвалилась своим счастьем: не терпела любопытных и завистливых.
Скоро её день рождения – семья готовилась торжественно встретить сорокапятилетие своей королевы, как называли Людмилу её дорогие мужчины. Заодно и серебряную свадьбу решили отметить.
-Да, теперь отметим юбилей весело! Хороший подарок ты мне, сынок, заранее преподнёс! Не пара она тебе, не пара - и всё тут!
***
Евгений сидел на диване, хмурился, слушая мать… Таких эмоций он даже в минуты разоблачения детских шалостей не наблюдал. Думал, что мама всё поймёт. Поймёт и примет! Ну не сопливый же он юнец, в конце концов.
Да, она старше. Ровесница матери. Её лучшая вечная подруга. И знает его с пелёнок. Именно она, а не мать, увлекла его медициной. Своим жизненным опытом восхищала, и была вечной загадкой.
Высокий и статный, как родители, Женька всегда казался старше своих лет. Был серьёзным и ответственным. Ему, младшему, мама доверяла все поручения. Знала, что не подведёт, выполнит. А, главное, не забудет, не будет фантазировать, оправдываясь, как Генка.
Евгений смотрел на заплаканные глаза матери и понимал, что она никогда не примет его решение.
- Мам, люблю я её! Давно люблю! С самого детства! С тех пор, как ты начала нас с Генкой к ней на помощь отсылать, - громко, как мать, проговорил Женька.
- Ты с ума сошёл, сын! Ей столько же лет, сколько и мне. Ты понимаешь это? Твоя любовь обречена.
- Нет, мама, это я без неё обречён, - ответил сын, взглянув на мать глазами человека, словно уже испытавшего горечь столетнего одиночества.
Людмила смотрела на своего Женьку, и сердце её уже щемило от горячей колючей тоски, предчувствия расставаний, боли за него, злости на себя… И где же она просмотрела, проморгала его такую вот неистребимую любовь? Когда же этот ясноглазый мальчишка повзрослел сердцем?
Душой-то он повзрослел давно, когда ещё в первом классе ревел над каждой больной кошкой, собакой – над каждой раненой живностью. Всех лечил, всем помогал, дрался за каждого обиженного товарища, даже порой за старшего брата. По ночам глотал книгу за книгой, подкладывая потом прочитанное Генке.
- Да пусть ей хоть сто лет будет. Мне всё равно. Она лучше всех. Мам, ты ведь это и сама знаешь. Вы с отцом всегда об этом говорили.
Сын вдруг так посмотрел на Людмилу, что ей захотелось, как в детстве, посадить его на колени, обнять крепко-прекрепко, расцеловать, сказать, что всё у него получится… Но у него ведь ничего не получится… Не пара они… Не пара…
Раньше она всё думала, что Геннадий, старший, какой-нибудь любовный фортель выкинет: девчонки ведь за ним табуном скакали, успевая задерживать безнадёжный взгляд на серьёзном лице Женьки. Муж правильно говорил, что у старшего стандартная философия жизни: он не позволит своей душе лишних страданий. А Женя, он, как все, жить не будет.
Легко, без протекций, Евгений поступил в мединститут, с отличием завершил учёбу. Теперь понятно, почему не поехал в аспирантуру на два года, всего на два… Из-за неё, конечно…
«Аннушка, Аннушка… Где же у неё мозги, заснули что ли? Как она мне в глаза посмотрит?» - стучало в висках Людмилы.
***
Аннушка с Людмилой дружила с детства. Вместе в одну школу ходили, один вуз окончили. Даже с будущими мужьями вместе в политехе познакомились, когда пришли поболеть за свою факультетскую команду КВН. Потом свадьбы в один месяц одну за другой отыграли. Только рано Аннушка вдовой стала: умер любимый через два года после свадьбы… С детьми не успели…
Славная Аннушка. Невысокого роста, изящная, утончённая, она своими голубыми глазищами и облаком густых волнистых волос всех с ума ещё в школе сводила.
После мединститута сразу пришла работать хирургом в военный госпиталь. Ординатура по хирургии у неё там проходила. За внешностью маленькой хрупкой леди стоял серьёзный, выдержанный врач-хирург. Как оказалось, хирург она от Бога. Её крепкие, ловкие руки творили чудеса – не одну жизнь спасла. В горячих точках была. Бог хранил. Душа не зачерствела, не огрубела, а вот ранимость в ней поселилась навсегда. С тех пор как умер муж, смерти она не боялась.
Именно тогда Аннушка стала ещё ближе и роднее для Людмилы, да и всей её семьи. Подруга хорошо понимала, как тяжело в доме без мужских рук. По себе это знала, когда муж ещё один, без сына, на север ездил работать. С хозяйством надо было полмесяца справляться одной.
Аннушка пропадала неделями в госпитале, не отказывалась ни подменять, ни дежурить. Любила свою работу. Не хотелось дома одной часами смотреть на всё, что напоминало мужа.
Людмила, чем могла, помогала подруге. Её мальчишки то пирогов на велосипеде отвезут, то приволокут капусту для засолки, ещё и порубят вместе. То вместе с отцом все розетки починят. И в радости, и в горе всегда были все как одна семья, хотя и жили на разных улицах.
И Женька, и Генка с детства называли Анну Петровну, как родители, Аннушкой. Любили к ней приходить с поручениями, да и просто в гости. Она обожала двух славных и добрых умельцев: чему их только Иван, муж Людмилы, ни научил. Была в этих вихрастых мальчишках та же надёжность и порядочность, что и в родителях.
- Эх, ребята, и повезёт же вашим невестам, - всегда радостно говорила Аннушка.
А потом дурачилась с ними, как девчонка, хохотала, когда эти двое помощников спорили, с какой стороны лучше компьютерный стол поставить или где лучше обои для прихожей купить.
Иногда, с материнской нежностью обняв обоих, она провожала их после чая и разговоров о жизни домой. А потом долго смотрела в зеркало и долго плакала, плакала…
***
Первое своё письмо Аннушке по электронке Евгений отправил, когда учился на третьем курсе. Ответа и не ждал, но она ответила. А потом стало привычкой писать ей каждый день… Им открылось в письмах такое, что навсегда сделало ближе и роднее. Каждые каникулы они теперь всегда проводили вместе.
Аннушка тоже любила путешествовать...
Евгений не мог ещё два года быть вдали. В аспирантуру решил пока не поступать, как его ни уговаривали. Сразу после вуза вернулся домой. Ординатуру по хирургии решил проходить в стационаре и поликлинике, где работала мать.
***
Людмила Борисовна ещё утром на работе позвонила Аннушке, что хочет вечером прийти к ней. Она надеялась, что сможет уговорить подругу не делать опрометчивый шаг, сможет остановить страшную глупость, которая разрушит и душу, и сердце обоих. Но не пошла. Не решилась… Зная сына, поняла, что нет смысла вести разговор. Он ей этого никогда не простит.
***
Аннушка отодвинула штору, высматривая за прозрачным стеклом окна Людмилу. Подругу не дождалась. Всё поняла. Звонить друг другу обе не стали…
Поздняя осень казалась Аннушке удивительной: она проживала в ней весну, тёплую, без пасмурных дней и затяжных ливней. Такую весну, которая несёт в своём безоблачном небе чистые надежды и какое-то особенное возрождение.
Почти все деревья ещё стояли в ярко-зелёной одежде, за весь сезон ни разу не смоченной дождями, которые ещё не рыдали об ушедшем лете. Дворники не пылили и не спорили с ветром: пора листопадов затягивалась. Кажется, надолго…
Каждая встреча с Евгением была для Аннушки отсчётом нового времени года, новым временем жизни, в которой он появился как любимый мужчина. Старое время повернуло вспять.
«Господи, что я делаю, что я делаю? Люда меня не простит, не поймёт… Господи! Но я тоже его люблю! Слышишь, Господи, давно люблю! Я знаю, что это неправильно… Я не должна… не имею права… Я поняла, чувствую, что стала другой…
Я ему нужна… Боже мой, это серьёзно, это не каприз… Спасибо тебе, Господи, за испытание такое – ради него выдержу всё», - твердила это, как молитву, каждую ночь Аннушка.
Она заглядывала в ночное небо, словно пытаясь услышать ответ. А через квадрат окна совсем низко, словно на иссиня-чёрном бархате, ей подмигивал, светясь нежностью и теплом, яркий жёлтый глаз осенней звезды…
***
Серебряную свадьбу и сорокапятилетие Людмила отметила красиво и торжественно, но с этих пор в душе поселилась какая-то неизбывная тоска.
После торжества Аннушка и Евгений уехали в Санкт-Петербург… Она и там работала в военном госпитале. Он, успешно закончив аспирантуру, защитил кандидатскую, преподавал в вузе, имел частную практику.
* * *
Каждое утро Евгений будил жену и десятилетнюю дочь Вику, чтобы вместе выпить по чашке чая. Любимые девочки нежно щипали его за русую бороду, повторяя и повторяя:
- Как же мы тебя любим, бородатый волшебник, любим, любим…
- А я без вас не могу прожить ни одно утро, - улыбаясь, отвечал Евгений. - Только не говорите обе, что я стал старомодным.
Евгений любовался своими девочками: обе с голубыми глазищами, с пушистыми волнистыми волосами, с ямочками на подбородке. Маленькие, тоненькие, изящные, они напоминали ему японские фарфоровые статуэтки…
***
Людмила вечером ждала на юбилей из Санкт-Петербурга сына и любимую внучку Викторию, с которой они родились в один месяц. Аннушку она пока не простила... Но все верили: простит.
Старший сын жил на севере. Обещал приехать на юбилей, познакомить с невестой. Муж теперь, слава Богу, дома, на пенсии.
Осень стояла тёплая, без дождей, с ясным небом, с ночными звездопадами…