Сережка получил этот подарок на Новый год от самого Деда Мороза. Да, да, настоящего Деда Мороза!  Не того, в которого  был переодет дядя Самир и который на детском утреннике громко и как будто не своим голосом, но с хорошо знакомыми интонациями,  говорил:
- Здравствуйте, дети! Я к вам приехал на оленях с крайнего севера, привез вам подарки и настоящую снежную зиму!
На улице и правда шел снег, но настоящей зимой это назвать было нельзя.  То-ли  снег  то-ли дождь,  даже снежок слепить не получалось – таял в руках, что уж говорить  о снеговике с носом - морковкой.  В этом южном городке, может, только один Сережка и знал о настоящей зиме с морозами, белым искристым, скрипящем под ногами снегом. После прогулки на морозе щеки становились пунцовыми, с бровей свисал иней, пальцы рук горели  и при этом пот по спине – потому что катание на санках с горки сверху вниз, а потом бегом наверх - и снова вниз, и так до бесконечности, пока мамка не крикнет, не позовет. Вот только его мама никогда не звала, была тетя. Сначала одна, потом другая, а потом он приехал в этот  город.  Он живет в большом  доме – целых два этажа! Здесь, как в детском саду,  много детей, только домой никто никого не забирает, это и есть их дом. И это очень грустно…

*
   Сережка это видел по телевизору: в ночь на новый год нужно повесить на гвоздь большой вязаный носок и тогда  Дед Мороз принесет и положит туда подарок. Носка не было, да и гвоздя тоже -  поэтому на спинку стула он повесил наволочку,  подумав, что Дед Мороз сам разберется.  Вечером Сережка долго не мог уснуть, ворочался, пыхтел, два раза вставал и подходил к стулу проверить на месте ли мешок для подарка. Наконец в изнеможении свернулся калачиком на краю кровати и провалился в тревожный сон. Среди ночи вдруг проснулся, обеспокоенно прокрался к стулу, нащупал наволочку: «Ух, ты!» Там что-то было – твердое, прямоугольное. Коробочка!  Подарок? Подарок от Деда Мороза! Хотелось сразу открыть-посмотреть, но ведь ночь и в темноте ничего не видно. А главное, ему не поверят дети. Они все были старше его и давно перестали верить в чудеса -  детдомовские взрослеют рано.
Сережка вернулся, лег в кровать, аккуратно укрылся одеялом с головой:  
- Вот пусть они все увидят…  
Ему снилось что-то красивое, голубовато-нежное и солнечное. Может это река под прозрачным  льдом на рассвете, может ясное небо с пушистым белым облаком  или  сказочная бабочка с прозрачными крылышками…

*
   Сережа Машин.  Сережа  попал к нам в центр для детей с ограниченными возможностями  странным образом. Его привела пожилая женщина – молдаванка. Христа ради просила взять мальчика:  племянница, приехавшая из столицы, внезапно пропала, оставив его на руках больной старой женщины, а у нее свои проблемы - неизлечимая болезнь…  Вдруг что случится, так малыш один без присмотра останется. Потом дважды еще приходила навестить мальчика,  да тоже пропала.
Все документы на ребенка были исправны, подготовлены по всей форме, будто кто изначально готовил его к отправке в Детский дом.  Была там странная папка с бумагами. Я не очень-то разбираюсь в юридических терминах, но все же поняла - Сережа стал первой жертвой суррогатного материнства. По какой-то причине  биологические родители не захотели взять ребенка,  выношенного и рожденного суррогатной матерью.  
Самир – наш единственный мужчина (и дворник, и садовник, и строительный рабочий) ругался:
- Совести у них нет. Не люди это! Скоро совсем детей не будут рожать.  Им зачем? Им только по магазинам, по макияжам ходить… За ребенком уход нужен, мать ему нужна, а не нянька. А эти - вон, зад ребенку помыть не хотят, испачкаться боятся,  говорят - он только радость должен приносить. Дуры! Радость в чем? В заботе и любви, а какая любовь, если ты его раз в неделю по часу видишь. Поигралась десять минут,  надоело – и бросила. Дуры бабы, дуры! С жиру бесятся. Денег видно много, о себе видно много думают, а о будущем совсем не думают.
К мальчику Самир относится по-особенному, взял его под свою опеку. Всегда они вместе: то мастерят из палочек кораблик, то подрезают кусты или косят траву. Смешно на них глядеть – Самир везет  газонокосилку, а рядом мальчонка – мужичок с ноготок, тоже за рукоять держится – помогает.  Увидит Самир, что уморил малыша, присядет - вроде как устал, пот  с лица вытрет, а Сережка тут же рядом  - тоже пот утирает…
Все  дети гораздо старше   Сережи, но, несмотря на разницу в возрасте, относятся к нему по-доброму, он для них вместо младшего брата.  
Мальчик тихий, спокойный, характер мягкий, да только очень, как бы сказать  - опасливый что-ли, будто  обманывали его часто (а ведь на самом деле так и есть!)  - не верит он никому… и все время сам в себе. Если какую игрушку возьмет, так в нее один и играет; машинку катает в углу где-нибудь, а если кто подойдет – к груди прижмет и затаится, или отвернется: «Не мешайте!» А то вдруг обратит внимание на группу детей, внимательно так посмотрит, даже шагнет в их сторону, остановится. (Ну, давай, решайся – включайся в разговор, игру, ну!)   Нет,  помолчит, опустит голову и отойдет. Настоящая черепашка – прячется под своим панцирем.
За те семь месяцев, что находится у нас, Сережа поправился, окреп физически, а вот душевно не раскрылся.  Наш психолог  говорит, что только  постоянная забота и любовь могут помочь мальчику преодолеть последствия перенесенных стрессовых ситуаций. Все другие врачи не находят у малыша никаких болезней. И хирург, и невролог, и ЛОР и даже логопед – все в один голос утверждают, что, по их мнению, мальчик «практически здоров».
А что не разговаривает? Так тут практическая медицина бессильна. Ну, нет медицинских причин, не-е-ет... Обязан  он говорить, просто обязан… Но Сережа МОЛЧАЛ!
*
   Сережка был очень рад подарку. Это был детский столярный набор. Там была маленькая ножовочка,  напильничек, даже стамеска с молоточком, и еще - лобзик. Никто на свете не знал, что он хотел именно такой подарок, даже дядя Самир, даже Маша  не знала, никто-никто! Сережка давно задумал, что он будет делать с такими инструментами. На следующий же день дядя Самир показывал ему, как правильно держать инструменты, как правильно ими работать. Сережка был способный и сноровистый, схватывал все на лету, хоть и совсем маленький. Вечерами он скрывался, прятался  в беседке, стоящей на улице под фонарем,  и что-то беспрерывно пилил, чистил, а Самир улыбался – может, оживет мальчишка?

*
   Девчонки подсмеиваются: «Сережа-то - Машин, твой что ли, Машка?»  Я отмахиваюсь - мне он правда очень нравится, да только какой он мой, он сам по себе; я к нему и с лаской, и с вопросами, и книжку почитать. Нет, замкнулся в себе, никого не подпускает.  А сегодня вдруг подошел – в руках что-то несет – пакет полиэтиленовый, а в нем комками полотенца бумажные. Усмехнулась – стянул из столовой, стало интересно: что он туда завернул? Подает мне сверток, осторожничает, смотрит внимательно. Глазищи большие – черные, а в них ожидание и вопрос. Спрашиваю: «Это Мне?» Кивает.  «Подарок?» – догадалась я, снова кивок и радость в глазах, мол, открой, открой!  Стала разворачивать, один слой второй, третий…  
- Ой, что это такое красное, липкое?
Так вот куда делась моя гигиеническая малиновая помада: она была вся здесь - вымазана на деревянную выпиленную фигурку. Пригляделась, пощупала, уколола палец – дощечка от ящика из-под фруктов была лохматой и кололась.  Это было сердце! Деревянное сердце… выпилено не очень ровно, обработано, видимо, стеклышком, в отдельных местах лохмушки, но это точно было сердечко! Господи! Сегодня же день Святого Валентина! «Валентинка» от Сережки?! Глаза у меня на мокром месте, как это трогательно… Ну, откуда, откуда у пятилетнего малыша такое тонкое ощущение жизни, такое  своеобразное понимание мира? Кто ему подсказал, кто надоумил на такой поступок? Маленький напряженный комочек со спрятанной в  глубине души тоской по недополученной материнской любви!
Обняла, прижала его к груди:
- Спасибо, спасибо Сережа, замечательный подарок! - а он смотрит на меня внимательно снизу вверх,  с некоторым страхом и решительностью в то же время:
- Мама  Маша, а можно ты будешь моей настоящей Мамой? – два глубоких колодца черных глаз наполнились влагой – слезами, а  на дне ярко полыхнуло фиолетово-лиловым.
- Заговорил! -  ой, девки, что я наделала! Ведь я же ему сказала – ДА.

*
    Вчера на  день рождения внучка принесла мне подарок – слегка помятый рисунок – сразу видно, что рисовала сама.
- Бабушка, поздравляю тебя с Днем рождения  - и протянула листок бумаги. Наверху посредине большой круг с исходящими из него палками – линиями. Слева треугольник с  завершением кружком на верху,  справа фигурка из квадратиков; из обеих фигур тоже торчат палочки по две снизу и по две с боков.
- Что же ты здесь нарисовала, Машенька?  - Внучка – тоже Маша, в честь бабушки (очень приятно!)
- Ну, бабушка,  ты, что ли,  не видишь? Это солнышко, оно улыбается - детский пальчик  коснулся загогулины, выскочившей за пределы желтого круга. Сколько я видела таких незатейливых детских картинок, а свое, родное  трогает особенно! Скрывая улыбку, произнесла:
- Да, деточка, бабушке надо надеть очки - внучка мигом схватила их с тумбочки и водрузила мне на нос, продолжила:
- Это вот девочка, она идет по дорожке - действительно,  вот же коричневая почти горизонтальная полоска вдоль нижней границы рисунка.
- А это мальчик – он дарит девочке свое большое сердце -  Машуля тыкнула пальцем в жирную, несколько раз обведенную красным фломастером «каляку». И все-таки это было оно - сердце:
- Нежное, ласковое и совсем не колючее… – обняла я внучку.